«ГЕРОЙ» СНА (T.27.VIII). Перевод, версия 1

1. Центральный образ в сновиденьи мира — тело.
Как сна без тела нет, так нет без сна и тела,
где действует оно, как будто личность,
что видима и, вроде, достоверна.
Роль главная у тела в каждом сне:
оно истории расскажет, как телами
другими было создано оно,
как родилось оно во внешний мир,
о его жизни скоротечной и о смерти,
про свой удел —объединиться в прахе
с телами смертными, такими ж, как оно.
За краткий срок, для жизни отведённый
оно без устали тела другие ищет, —
друзьями себе сделать иль врагами.
Его главнейшая забота — безопасность.
Ведущим правилом является комфорт.
Его старанья — поиск удовольствий
и бегство от вещей, что были бы вредны.
Важнейшее старание для тела — научить себя,
что радости его — не то же, что страдания,
и признаны отдельными быть могут.



2. Бессчётно форм у сновиденья мира,
ведь ищет тело многими путями —
свою реальность доказать и автономность.
Оно себя в одежды наряжает,
сменяв их на кружочки из металла,
а то — и на бумажные полоски,
что ценит мир, реальными считая.
Чтоб заработать их, оно готово
производить бессмысленные вещи,
затем их на бессмысленные вещи тратить,
те, что порой ему и не нужны,
а некоторые — вовсе нежеланны.
Оно тела другие нанимает,
чтоб те могли служить ему охраной,
и копит множество бессмысленных вещей,
чтоб их могло оно назвать своими.
Тела особые старается найти,
которые окажутся способны
с ним вместе сновиденье разделить.
Во снах оно порою — победитель
тех тел, что послабее, чем оно.
Но в некоторых фазах ему снится —
к телам другим оно попало в рабство,
где мучают его и истязают.

3. Тот тела приключений сериал, что длится
с рождения момента и до смерти,
проходит по сценариям дежурным
сна каждого, что мир когда-то видел.
«Герой» в том сне — всегда один и тот же,
сна назначение — всё так же неизменно.
Хотя сам сон и примет много форм,
мест разных множество покажет и событий,
окажется в которых наш «герой»,
но цель у сновидения — одна лишь,
преподанная многими путями.
Единственному этому уроку, раз за разом,
учить оно старается опять, и ещё раз, и снова.
В нём тело — следствие, а не причина.
А ты — всего лишь следствие его,
и быть его причиной ты не можешь.

4. Тогда ты — не сновидящий, ты — сон.
И потому блуждаешь ты впустую
средь вымышленных мест и ситуаций,
в которые тебя «придумал» сон.
Насколько бы правдивым ни казалось,
всё то во сне, что с телом происходит,
оно — всего лишь образ в сновиденьи.
Кто ж среагирует на образы во сне,
пока их за реальные не примет?
В тот миг, что он увидит их «как есть»,
они всю власть свою над ним утратят,
ведь он поймёт, что сам её им отдал,
их породив и видимость придав им.

5. Сколь хочешь ты последствия избегнуть,
всех этих снов, что только снились миру?
Хотел бы не позволить сну любому
причиною всех действий быть твоих?
Тогда давай с тобой посмотрим просто
на сновиденья самое начало,
ведь то, что видишь ты — есть часть вторая,
берущая начало в части первой.
Никто из спящих и сновидящих в сем мире
своей атаки на себя не помнит.
Никто не верит в то, что было время,
когда он ничего не знал о теле,
и он не мог представить мир реальным.
Тогда бы он немедленно увидел
все те идеи, как один мираж,
нелепый слишком для чего угодно,
но не для смеха, что освобождает.
Но сколь серьёзными они сейчас предстали!
И вот уже никто не может вспомнить,
что раньше б встретил смехом те идеи
и просто ни за что б в них не поверил.
Мы можем вспомнить обо всём об этом,
лишь пристально взглянув на их причину.
И мы увидим поводы для смеха,
а вовсе не причину для боязни.

6. Давайте сон сновидцу возвратим,
пусть видит он его, как от себя отдельный,
и, как бы, наведённый на него.
Представьте, в вечность, где всё есть едино,
вползла ничтожная, безумная идея, над которой
Сын Божий посмеяться позабыл.
Из-за его забывчивости мысль та
в серьёзную идею превратилась, что способна
к осуществлению, к последствиям реальным.
Смеясь, мы вместе прочь их всех прогоним,
поняв, что время вечность не затронет.
И это — шутка, думать будто время
хоть в чём-то может вечность обойти,
а значит — времени не существует

7. В безвременьи, где время, вдруг, — реально,
часть Бога на саму себя напасть способна;
брат отделённый — в качестве врага;
в границы тела заключённый разум, —
всё это — только формы круговерти,
чьё завершение лежит в её начале,
в причине обретая свой конец.
Мир, что ты видишь, точно описует
всё, как ты думаешь, ты сам и сотворил.
За тем лишь исключеньем, что теперь
ты думаешь, что всё, что сделал ты,
на самом деле — сделали тебе.
И вот, вину за всё, что ты надумал,
теперь ты поместил вовне себя
и возложил её на на мир виновный,
что за тебя твои сновидит сны
и твои мысли мыслит за тебя.
Месть мира следует за этим, не твоя.
Теперь ты — заключённый в клетке тела,
с которым так же мир вершит расправу,
все те ему вменяя прегрешенья,
что тело совершило в своём сне.
Бессилен ты — своё заставить тело
остановить его деянья злые,
ведь тело это — не твоё создание,
и ты не властен над его делами,
его задачей и его судьбой.

8. Одной мир предан истине издревле:
уверенным ты будешь, что другие
с тобою точно так же обойдутся,
как ты считаешь, поступал ты с ними.
Но, как-то раз, поддавшись искушенью
их обвинить,
ты не узришь причины их поступков,
желая, чтоб вина легла на них.
Как выглядит по-детски тот приём, —
в попытке сохранить свою невинность
вину свою вовне ты вытесняешь,
но с нею никогда не расстаёшься!
Не так легко принять его за шутку,
когда глаза твои везде вокруг
его тяжёлые последствия заметят,
не разглядев пустячной их причины.
А следствия, без видимой причины,
серьёзны и, порой, весьма печальны.
Но ведь они лишь следуют причине.
И эта их причина возникает из ничего,
ведь это — только шутка.